Описание: АУ, где-то в Карибском море.
Краткий сюжет: сие есть доказательство того, что Дефо ошибался, Пятница была женщиной.
Говорят, что женщина на корабле приносит беду; возможно, именно поэтому затонула «Санта Лючиа».
Бетси проснулась задолго до рассвета и сидела, свесив ноги с кровати, в пустой, чистой комнате, уже ставшей немножко чужой, как человек, с которым жил бок о бок и вот-вот расстанешься, конечно, навсегда, и слова застревают в горле, и уголки губ дрожат в искусственной улыбке, и разговор получается только о погоде, в то время как в голове проигрывается сентиментальное «но ты ведь знаешь, что я хотела сказать?». Весь нехитрый скарб был заблаговременно распродан, а тщательно отобранные вещи, те, что могли понадобиться в холодном лондонском климате (так у зашедших в порт пьяных англичан была выменяна меховая жилетка), были сложены в небольшой чемоданчик с хлипкими фанерными стенками и болтающейся ручкой. На стуле устало дремало дорожное платье, сплетя рукава и отдыхая перед предстоящим путешествием, походные же туфельки, наоборот, тускло поблескивали и, казалось, почти пританцовывали на месте в нетерпении. Флегматично напевал свою колыбельную вечно протекающий умывальник, и первые теплые лучи солнца – день обещал быть жарким – с любопытством дотрагивались до лица, расслабленного тела. Во дворе забренчали ведрами и тазами прачки, фальшиво тявкнула собака, отгоняя наглую соседскую кошку от своей заплесневевшей миски, и, судя по поднявшемуся волной гомону, в порт зашел корабль. И чем ближе были переплетающиеся мужские грубые голоса, крики чаек, бряцание цепей, тем отчужденнее и холодней становился сам город, с которым она уже давно попрощалась, в своих мыслей отплывая к новой земле, не оглядываясь и с легким сердцем. Впрочем, это потом, когда капитан давно прокричит об отплытии, и в нижней каюте будут душить приступы тошноты, а сейчас уходить было тяжело, просто оттого, что эта комната, этот трактир, эти люди – все останется и будет жить по-прежнему и их не снесет сокрушительным ударом потопа. Досадно…Бетси вздрогнула: кажется, она заснула, прислонившись к стене, со сжимающими ночнушку руками.
Как всегда перед дорогой, завтракать совершенно не хотелось, и пришлось сложить провизию в еще один сверток. В трактир забежала соседская кошка, черный уголек, потерлась, поглядывая на Бетси, сначала о ножку стола, а потом и о носок легкого ботинка. Женщина наклонилась и задумчиво погладила за кошку: местами слипшаяся шерсть, «заплаканные» глазницы. Как бы не опоздать.
- Куда собралась, красавица? – прокричал вслед, салютнув двумя пальцами, проходивший мимо матрос, что иногда захаживал в трактир. Бетси крикнула что-то шутливое в ответ, крутанувшись вокруг своей оси и заспешив к пристани, где уже нагружали местными товарами трюмы небольшой «Санты Лючии», которая, кряхтя, покачивалась под тяжестью снующих с ящиками людей. Кто знал, что, возможно, один из грузов и был тем самым фатальным балластом, что впоследствии перевернул суденышко вверх дном.
… Прощай, Ямайка, прощай навсегда. Бетси стояла на палубе, откуда ее уже два раза прогонял кривоногий моряк, недвусмысленно похлопывая по попке, но уходить не хотелось: солнце еще несильно грело, а в каюте слишком укачивало. Слепило от моря, приходилось жмурить глаз, и в бело-желтой пелене представлялись далекие Британские острова, земля обетованная, до которой плыть хоть не сорок лет, но тоже долго, так долго, что забывается прямо- и ровнохождение.
- А почему у тебя повязка на лице? – сбоку раздался детский голосок: девочка лет четырех дергала Бетси за юбку, с любопытством рассматривая ее лицо.
- Я тоже задавала много вопросов, – зловеще ухмыльнулась Бетси, и девочка, скривив личико и все громче расходясь в плаче, кинулась прочь, видимо, жаловаться своей мамаше. Когда она бежала, в светлых волосиках смешно болтался грязно-розовый бантик. С другими пассажирами знакомиться пока не хотелось. Кто знал, что это и не удастся.
…Ночью поднялся шторм, и небо вывернулось наизнанку сильнейшим ливнем. Ветер раздраженно рвал паруса, и никакие молитвы не успокаивали море. Ковчег превратился в твердыню пандемониума, разлетаясь обломками по ненадежно скрепленным швам. Ящики с вином жадностью тянули на дно. Прощай, Ямайка, прощай навсегда.
Возможно, не плакалось из-за того, что вокруг было слишком много воды: морские толщи, холодные брызги, вода чужих слез. Вода в носу, вода в глотке, вода везде, накрывает и взрывается внутри кровяными каплями. Крики казались еще ярче, еще надрывнее, кого-то придавило мачтой, а вода все прибывала и прибывала, и издалека наверняка скоро приплывут акулы, из того далека, где зовет маму детский голосок.
Воды стало слишком много; Бетси, став самой паникой, сведенными судорогой пальцами вцепилась за какую-то деревяшку и потеряла сознание.
